Инфляция в Северо-Западном регионе, по данным Росстата, с начала года составила 6,1%, то есть оказалась даже ниже средней по стране (6,6%). К концу года, как прогнозирует Центральный банк, она вырастет максимум до 7,5%. Но при нынешнем состоянии российской экономики официальные цифры значат очень мало: реальный рост цен отличается от статистики в несколько раз. Порой власти не успевают и просто не умеют адекватно реагировать на ситуацию. Корреспондент Север.Реалии рассказывает, как 2023 год сказался на кошельках россиян и почему официальная статистика расходится с реальной ситуацией в стране.
“Налог на бедность”
На повседневном уровне разные люди ощущают рост цен, конечно, по-разному.
Петербурженка Анна – замдиректора в успешно встроившейся в новую российскую экономику IT-компании, живет одна в собственной квартире. Она говорит, что цены на многие категории продуктов и вещей стали выше, но большого значения этому не придает.
– Я не очень обращаю внимание на такие вещи. Из заметного – подорожало шампанское. Летом мое любимое просекко стоило 800 рублей, сейчас цена выросла до 1200. Но это весь алкоголь подорожал – наверное, ненадолго, к Новому году. Кофе, кажется, стоит так же, как и раньше. Сливки, йогурты, молоко – у меня нет впечатления, что они безумно дорогие, – говорит Анна. – Конечно, раньше я закупала еду и наполнитель для кошек на месяц за 5 тысяч рублей, а сейчас на это уходит 8 тысяч. Летом мой бизнес-ланч стоил 430 рублей, сейчас 470. Не скажу, что цена выросла сильно, но это ощущается. И некоторые продукты в принципе пропали. Я любила делать мидии на пару. Раньше подходящие для этого были в каждом супермаркете, сейчас мидии в продаже есть, но тех, что любила, нет.
У Дмитрия, прораба на стройке, совсем другие впечатления.
– Все скачкообразно дорожает. Я не концентрируюсь на этом, чтоб не расстраиваться. Но четыре месяца назад мои сигареты стоили 180 рублей, сейчас – 260. То есть все за пять месяцев выстрелило на 20–30%. Год назад корм собаке стоил 5500, сейчас 7500 за мешок. Во всем отражается цена бензина и прочих налогов – слава богу, я закрыл бизнес и теперь не думаю, как их платить. В 2022-м исчезали гречка, соль, сахар. Сейчас такого нет, хотя ассортимент съежился во всем, и у оставшегося товара качество упало еще на 30%. Банальный пример: надо было заменить кран в ванной, нашли точно такой же, марка, производитель те же – а по весу он вдвое легче, – говорит Дмитрий.
Инфляцию недаром называют “налогом на бедность” – сложнее всего приходится малоимущим, потому что для них рост расходов на 10% означает не отказ от очередного похода в кино, а переход на более жесткую диету.
– Я покупаю очень ограниченный набор: молоко, творог, сметана, яйца, овощи, изредка куриное мясо, все стараюсь по скидкам. И все подорожало, что ни возьми. Разве что картошка, капуста подешевели с осени – наверное, поздний урожай. Я капусту засолила дома, ее и едим, – рассказывает пенсионерка Галина. – Дорожает постепенно, даже не поймешь, когда такие цены стали: яйца ведь не сразу подорожали с 80 до 140 рублей за десяток. Очередей, ажиотажа не было, ничего не пропадало – но вот, имеем, что имеем. Рост очень сильный, но насколько все в среднем подорожало, трудно сказать – цены очень разнятся в магазинах, даже в сетевых. В прошлом году пенсию прибавили на копейки, а цены выросли намного. У некоторых пенсии больше, но мы с мужем простые инженеры, нам хватает только на еду и коммуналку.
Новый год наши собеседники встречают с разным настроением:
– Думаю, в следующем году цены сильно не вырастут. Если и будет повышение, то на 5–7%. Когда все началось, это было заметно по повседневным покупкам. Сейчас я так не скажу, – оптимистично настроена Анна.
У Дмитрия взгляд принципиально иной:
– Я давно не планирую финансы больше, чем на месяц. Но точно знаю, что завтра это не закончится, в следующем году инфляция будет расти, а в 2025 году, судя по ситуации в строительной отрасли, роль государства в экономике станет окончательно определяющей и наступит коллапс. Так как государство не в состоянии свои штаны держать, а не то что чем-то управлять.
Пенсионерка Галина говорит, что давно не делала крупных покупок и не планирует их в новом году.
– Я не знаю, что такое “инфляция в целом” – мы много лет не покупаем ни одежду, ни обувь, старое донашиваем. Не знаю, как люди отвечают про инфляционные ожидания, думаю, что и президент этого не знает. Знаю только, что будем меньше покупать и меньше есть, – предполагает Галина.
Как считают инфляцию в России?
У инфляции существует добрый десяток научных определений и способов расчета, но в большинстве случаев официально под нею подразумевается рост розничных цен в среднем по стране. Выражается он в индексе потребительских цен (ИПЦ). Данные об ИПЦ в России собирает, анализирует и публикует Федеральная служба статистики – Росстат, которая следит за показателем каждую неделю.
Росстат мониторит цены более чем 700 тыс. различных товаров и услуг в более чем в 80 тыс. организаций и опрашивает более 78 тысяч респондентов. Потом схожие позиции группируются (сосиски – к сосискам, гвозди – к гвоздям), и получается база из пятисот с лишним групп, примерно по четверти которых составляют услуги и продовольственные товары, а остальное – непродовольственные. В зависимости от доли в расходах граждан, каждой группе назначается вес: у условной картошки или стиральных порошков он больше, у ананасов и духов – меньше.
Проблема тут в том, что Росстат учитывает рост цен на все сразу и везде. Например, каршеринг в РФ доступен лишь в паре десятков городов, но он есть в базе. И изменения его цен влияют на среднюю инфляцию по стране. Есть и более простые и понятные вещи, например образование: доля затрат на него в среднем не такая уж и маленькая, но именно в данный момент его оплачивает лишь небольшая часть населения. Наконец, даже верхнюю одежду многие покупают не каждый сезон новую. Если что-то из таких вещей не дорожает, то инфляция в среднем по стране снижается, но видят это не все.
В то же время Росстат учитывает наиболее покупаемое. И когда чья-то личная любимая грудинка вдруг дорожает вдвое и ее перестают покупать, человек видит на полке магазина инфляцию в 100%. А Росстат вычеркивает товар из списков, потому что просто никто его не покупает. И вклад этой грудинки в официальную инфляцию становится нулевым.
При этом модель Росстата позиционируется как “открытая” и соответствующая всем международным нормам, так что, даже если кому-то что-то не нравится, все ответы примерно одинаковы: “Действующая у нас методика оценки инфляции основана не на причудах Росстата, а на теоретическом багаже и практическом опыте оценки инфляции, накопленном во всем мире более чем за столетие”.
В ноябре 2023 года инфляция составила 7,47% (в годовом исчислении, за последние 12 месяцев), что на 0,79 больше, чем месяцем ранее. Природа нынешней инфляции – это прежде всего огромные денежные вливания в военные производства, а также зарплаты военнослужащим и “похоронные” семьям погибших военных. Плюс прекращение поставок от выгодных иностранных производителей. Теперь таких возможностей стало меньше, считает экс-руководитель одного из крупнейших российских финансовых холдингов, который попросил об анонимности.
Бороться с инфляцией может Центральный банк, в основном меняя предложение денег с помощью ключевой ставки: чем дороже обходятся участникам экономики привлеченные деньги, тем их, денег, в экономике меньше. Правда, от этого со временем и участников становится меньше: кредиты дорожают, бизнесы закрываются.
– Можно поиграть с обязательными банковскими резервами, их изменения дают похожий результат, китайцы любят этот инструмент, но российский ЦБ прибегает к нему редко – разве что в части необеспеченного кредитования и, в последнее время, в отношении ипотеки. Остальные инструменты для нас совсем экзотичны и, как правило, вторичны по отношению к ключевой ставке, – продолжает финансист. – Рост ключевой ставки неблагоприятен для бизнесов, зависящих от кредитования или у которых зависят от кредитов клиенты. Например, то же жилищное строительство. Потребительская активность тоже, как правило, при росте ключевой ставки падает. Правда, иногда она падает и по другим причинам, например, из-за неопределенности и роста рисков. То есть причины повышения ставки и сами по себе часто приводят к снижению экономической активности, а иногда и оказываются основной причиной. В любом случае, постоянно жить со сверхвысокими ставками нельзя.
У правительства задача иная: ему нужно отчитываться в росте экономики. Оно тоже может бороться с инфляцией, скажем, уменьшая поток льготного финансирования. Но тогда, возможно, придется отвечать за провал с ростом ВВП и сворачивание строительства, а последнее называют “любимой игрушкой” президента Владимира Путина.
Попытки борьбы с инфляцией правительство предпринимало. Осенью этого года оно решило купировать рост цен на бензин запретом экспорта нефтепродуктов, но уже через две недели запрет пришлось по частям отменять.
– Так же незадолго до этого портили бизнес зерновикам (речь идет о запрете экспорта твердых сортов пшеницы с 1 декабря 2023 до мая 2024 года. – СР). Рынки сырья и зерна высококонкурентные, и такие перерывы очень сильно ухудшают перспективы будущего экспорта. Это именно реакционная политика, затыкание дыр. С экстренным открытием импорта яиц и мяса та же история: какой смысл расширять производство, если в следующий раз проблему в правительстве будут решать так же? Сиюминутная выгода перевешивает стратегическую, – констатирует эксперт.
Ошибка Набиуллиной
Повышение ключевой ставки, которое произошло в этом году, – не какой-то уникальный случай. За началом войны последовал рост цен, ЦБ резко поднял ставку и сбил ажиотаж.
Но резкий спад официальной инфляции в начале 2023 года выглядел настолько красиво, что никто из чиновников и госбанкиров не насторожился. Хотя экономистам было очевидно, что проблему не решить одним краткосрочным повышением ставки. В апреле этого года “факторы сдерживания роста цен” начали заканчиваться, говорилось в майском обзоре близкого к правительству Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП).
– Это совершенно не тайна – повторный скачок предполагали все. Аналогичная картина была в 2015 году, но тогда отсрочка составила почти пять лет, и мы получили рост инфляции в 2020 году. Это не только ковид виноват, но и накопленный эффект, – рассуждает собеседник Север.Реалии. – В 2022 году начальный всплеск был резче, и рост возобновился быстрее. Ошибка Набиуллиной объективна, а не субъективна. Так совпало, что в тот момент инфляция формально падала, экономика росла, и, даже если бы ЦБ захотел повышения ставки, этого вообще никто бы не понял.
И здесь мы возвращаемся к еще одной проблеме: в идеале модель расчета индекса потребительских цен должна быть неизменной. Конечно, ее приходится время от времени менять: вычеркивать лапти и керосиновые лампы, добавлять всяческие смартфоны. Но в обычной ситуации эти изменения составляют доли процентов в год. В 2022 году для российских потребителей изменилось слишком многое, и этот процесс был одновременно и резким, и продолжительным – одни перемены сменялись другими. В итоге учетная модель Росстата просто развалилась.
“Со структурой инфляции “все сложно” – и соответствует она, скорее, ситуации активизации роста цен, чем его подавлению. Динамика цен на плодоовощную продукцию, как водится в последние месяцы, стала важнейшим фактором, влияющим на масштабы инфляции в целом. Формально цены на неё упали на 3,6% за три недели. Однако на уровне цен на отдельные товары творится форменный хаос”, – писали весной эксперты ЦМАКП.
Это заметили даже иностранные эксперты: например, в исследовании специалистов Банка Израиля и Банка Италии деликатно отмечается, что результаты используемой ими модели расчета российской инфляции большую часть времени в значительной мере совпадали с официальными данными Росстата, однако после начала войны для “значительной” же доли категорий это соответствие заметно снизилось. Другими словами, “цифры перестали биться”.
Исказилось все, включая сезонный фактор. “После введения [санкционных] ограничений сезонность стала более выраженной из-за более ограниченной географии поставок: рост цен перед новым урожаем более сильный, так же как и падение цен в августе и последующие месяцы, – отмечают авторы авторитетного телеграм-канала “Холодный расчет”. – Такие изменения в сезонности не становятся ясными сразу – требуется несколько лет данных, чтобы их выявить, следовательно, мы еще несколько лет не сможем точно сказать, как изменения 2022 повлияют на внутригодовой цикл в ценах”.
Но российские власти, что называется, “поверили в успех”. ЦБ продолжал держать ключевую ставку на уровне 7,5% до июля. Правительство продолжало и продолжает накачивать экономику деньгами и льготными кредитами.
“В РФ невероятными темпами растет кредитование. Но самым резвым темпом растут ипотечные кредиты. Только за год объем выданных ипотек вырос на 23%. Основная причина – льготная ипотека под 8%, которая продолжает работать, несмотря на повышение ставок. Должно ли это нас напрягать? Однозначно – да, – писал в августе инвестбанкир Евгений Коган. – ЦБ поднял ключевую ставку до 12%, чтобы бороться с ростом цен и охладить кредитование. И да, потребительские кредиты перестанут так расти. И обычные ипотеки тоже. Но льготная ипотека под 8% работает как минимум до начала 2024 года. Значит, спрос на недвижку будет расти, а вместе с ним – инфляция. Это противоречит тому, чего пытается добиться наш ЦБ. Опять правая рука не знает, что делает левая нога?”
И это, по его мнению, не единственная проблема. “Не меньше напрягает происходящее с корпоративным кредитованием в РФ. Оно тоже растет очень быстро (почти как ипотеки): +21% (год к году). Только задумайтесь, за год кредит юрлицам вырос на 11 трлн рублей!” – пишет Коган.
В начале декабря 2023 года председатель Центробанка Эльвира Набиуллина говорила, что, возможно, скоро пик инфляции будет пройден, но уже в конце месяца она дала важное интервью РБК, в котором ее слова звучали не столь уверенно. И, в числе прочего, Набиуллина заявила, что “ЦБ стоило начать повышать ключевую ставку весной 2023 года”.
Вопрос, удалось ли ЦБ остановить рост инфляции сейчас и удастся ли ему это сделать в ближайшее время, остается открытым. Даже если регулятор увидит снижение инфляции, чтобы убедиться в стабильности эффекта, понадобится минимум два-три месяца.
“С помощью ключевой ставки Банк России влияет на потребительский спрос и, в конечном счете, на инфляцию. Для того чтобы импульс от изменения ключевой ставки прошел через все перечисленные звенья и в полной мере отразился на инфляции, требуется от года до полутора лет”, – отмечала в недавнем интервью управляющий отделением Самара Волго-Вятского главного управления Банка России Марина Мясникова.
Практически никто из экспертов не берется в этой части комментировать экономические перспективы 2024 года – хотя бы из-за планов роста госрасходов сразу на 22,3%, что вдвое выше среднегодового темпа, в том числе запланированного роста оборонных расходов на 68,3% по отношению к 2023 году и втрое против довоенного уровня.
Подавляющее большинство комментариев сводится разве что к тому, чего точно не будет: “Мы ждем, что первое снижение ключевой ставки произойдет не раньше второй половины 2024 года, а на конец 2024 она будет выше 13,00%”, – пишут авторы телеграм-канала “Твердые цифры”.
В числе сопутствующих факторов они отмечают, что, хотя правительство наконец ужесточило условия основной программы льготной ипотеки, но семейную программу изменения не затрагивают, а максимальный размер кредита по программе для Дальнего Востока и Арктики даже был увеличен с 6 до 9 млн рублей. При этом ценовые ожидания предприятий в декабре остались повышенными – розничные торговцы ждут, что в ближайшие три месяца отпускные цены будут расти на 12,2% в годовом выражении.
Источник: Severreal
